понедельник, 30 октября 2017 г.

Киев 5 зон легальной проституции!




Киев 5 зон легальной проституции! 

Разумеется, речь идет не о современном Киеве, а о Киеве начала ХХ века, когда проституция была легально разрешена.
Женщины с низкой социальной ответственностью, и сейчас работают в Киеве, но налоги с них собирают…, ну Вы сами знаете кто. 

Итак Киев 117 лет назад - улицы красных фонарей.

Вы знаете, что еще 100 лет назад - многие называли Киев «городом церквей и борделей»?

До начала XX века в Киеве было пять зон легальной проституции. 
Открыть дом терпимости в Киеве можно было с разрешения полицейского управления. Однако дома терпимости не выдержали конкуренции с независимыми путанами и перенасыщения рынка.



Легальная проституция в Киеве появилась, как и во всей Российской империи, с 1843 года, когда власти разрешили открывать дома терпимости. Согласно правилам для содержательниц домов терпимости 1844 года, в них разрешалось принимать женщин с 16 лет. 
В 1901 году медицинским советом империи возраст был повышен до 21 года. На практике же большинству проституток в империи было меньше 20 лет. Ряды девиц в домах терпимости пополняли безработные, домашняя прислуга, чернорабочие, но иногда и бывшие дворянки, дочери военнослужащих, мещанки. Известно также, что к концу 1910-х годов среди них резко возросло число крестьянок. Приехавшие из сельской местности в город на заработки девушки часто не могли найти себе работу, что и вынуждало их к проституции.



Открыть дом терпимости в Киеве можно было с разрешения полицейского управления. Для этого полицией собирались справки о просительнице: ее образе жизни, поведении, о месте, где желают открыть дом, о степени населенности прилегающего квартала. Так, дома терпимости должны были располагаться от церквей, училищ, школ и прочих общественных заведений не ближе 150 саженей (320 м). Дом обязательно должен был иметь общий зал, столовую, комнату для хозяйки или экономки и по комнате для каждой проститутки. Во всем помещении необходимо было иметь 4 вентилятора, а также 2 выхода, полы должны были быть окрашены, стены оклеены обоями. В домах терпимости дозволялось иметь фортепиано, однако строго воспрещалось вешать на стены портреты высочайших особ и продавать спиртные напитки. Впрочем, последнее ограничение вряд ли соблюдалось.


Были и свои требования для так называемых «мамаш» — хозяек домов терпимости. Они должны были быть не моложе 35 и не старше 55 лет, жить в тех же домах, где помещались их заведения. Если они были замужем, то их мужья должны были «иметь отдельные помещения от комнат, занимаемых публичными женщинами, а также комнат, предназначенных для посетителей и не заниматься управлением заведения». Кстати, при подаче прошения на открытие будущая содержательница обязана была представить письменное согласие домовладельцев на открытие в их доме борделя.


Изначально, в 1840-х годах, дома терпимости в Киеве открывались на Крестах, которые занимали территорию между Кловским яром и дорогой в Лавру (сегодня здесь корпуса завода «Арсенал» и кинотеатр «Зоряный»). «Кругом нашей квартиры гнездились дома терпимости; это были знаменитые «Кресты», где по целым ночам совершались безобразные оргии», – писал биограф Шевченко Михаил Чалый.



Интересный факт, но еще в 1840-50-ых годах, в Киеве было модно бить «саперов» (ну, почти «сепаров»)))?

При строительстве укреплений Новой Печерской крепости, киевские дома терпимости из района «Крестов» (сейчас кинотеатр «Зоряный» тоже недвусмысленное совпадение),  решили перевести на Андреевский спуск. Жизнь после этого на Андреевском спуске забурлила.
Наряду с домами терпимости здесь начали открываться кабаки. На улице начались регулярные кулачные бои и столкновения между так называемыми «милитерами» (офицерами и юнкерами) и «штафирками» (студентами, молодыми чиновниками, вообще гражданскими лицами). 

«Особенно считалось необходимым «бить саперов», т. е. юнкеров саперного училища. Шло это с замечательным постоянством и заманчивостью, которая увлекала даже таких умных и прекрасных людей, как Андрей Иванович Друкарт, бывший в то время уже чиновником особых поручений при губернаторе Фундуклее», – пишет Николай Лесков. Считается, что война между «милитерами» и «штафирками» закончилась в конце 1854 года, когда студенты организовали огромное побоище на Андреевском спуске, избили всех встреченных на пути военных, а позже облили керосином и сожгли часть местных домов терпимости, где хозяйничали их оппоненты. В результате штурма Андреевского спуска, они надолго вышибли оттуда всех военных.

Но, вспылил, генерал-губернатор и отправил студенческих вожаков в казематы. Эффект был почти анекдотическим. Вместо того чтобы вернуться за парты в учебные заведения, оставшиеся студенты, даже те, которые сроду не посещали бордели, засели в публичных домах, чтобы не отдать противнику завоеванное потом и кровью. И царствовали там целый год.

На самом деле даже 150 лет назад, это была не просто война за бордели, а столкновение между Украиной и «Русским миром». Так как студенты, и местные мещане это были в основном местные «малороссы», а офицеры и военные приезжие «москали» расквартированные в Киеве. Именно поэтому ходить бить морду «миллетерам» считалось не зазорным, даже высшим чиновниками городской администрации.  Вполне объяснимо, что генерал-губернатор отправил студенческих вожаков в казематы, а «милитари» никак наказаны не были. Тем не менее «малороссы» царствовали на Андреевском спуске более года. 

А потом избыток предложения со стороны домов терпимости сам собой решил этот вопрос.
 



Закрытия борделей на спуске неожиданно добился статский генерал Андрей Муравьев. Купив напротив Андреевской церкви усадьбу, он вскоре пришел в ужас от сложившейся в районе ситуации. «Но еще ужаснее была нищета иного рода, обратившая в посмеяние самое имя Андреевской горы; честные люди не могли на ней селиться, потому что вся она, от верха донизу, была усеяна так называемыми домами терпимости, где всякую ночь происходили буйства при неистовых криках и смрадных песнях (…) Было даже предположение, к счастью уже отклоненное, построить главный притон развратов подле самой церкви на урочище, которое отняли у клириков », – писал он. Собственно Муравьев и добился с помощью цесаревича Александра III, будущего царя, закрытия всех заведений на спуске.

Часть публичных домов перенесли на Подольскую Канаву (сегодня – улицы Верхний Вал и Нижний Вал), а часть  — в район улиц Малая Васильковская (теперь – улица Шота Руставели) и Эспланадная, густо населенный студентами. Здесь легальная проституция процветала 30 лет, а Малую Васильковскую в народе прозвали «улицей сирен». Вот только в мае 1885 года случился большой скандал, когда киевский гражданский губернатор Гудыма-Левкович умер прямо на кровати в одном из таких заведений на Эспланадной. После этого случая генерал-губернатор Дрентельн приказал немедленно закрыть все бордели в центре города и перенести их на окраину.

И тут жители никому не известной Ямской улицы (в районе Байкового кладбища) проявили инициативу и сами пригласили к себе «мамаш» со своими «барышнями». «Так как вы будете в затруднении, куда перевести дома терпимости с Эспланадной улицы, а по закону они должны быть на окраине города, то посему мы, жители Ямской улицы, заявляем, что наша улица вполне подходит под дома терпимости. Переселите их к нам, и наше благосостояние этим улучшится, потому что под такие дома квартиры идут подороже. Мы же теперь не имеем никаких доходов, а налоги и городские потребности уплачиваются нами наравне с жителями центральной части Киева», – было написано в прошении.

Жителям «Ямы» пошли на встречу и район вскоре изменился до неузнаваемости –  улица быстро застроилась добротными деревянными домами. Каждый вечер (за исключением ряда церковных праздников) сюда стекались тысячи мужчин, их обслуживали 400 проституток, населявших свыше 30 домов терпимости. «До самого утра сотни и тысячи мужчин подымаются и спускаются по этим лестницам (…) Приходят свободно и просто, как в ресторан или на вокзал, сидят, курят, пьют, судорожно притворяются веселыми, танцуют, выделывают гнусные телодвижения, имитирующие акт половой любви. Иногда внимательно и долго, иногда с грубой поспешностью выбирают любую женщину и знают наперед, что никогда не встретят отказа. Нетерпеливо платят вперед деньга и на публичной кровати, еще не остывшей от тела предшественника, совершают бесцельно самое великое и прекрасное из мировых таинств — таинство зарождения новой жизни», – писал известный писатель Александр Куприн о киевских публичных домах. 

К началу 1900-х годов, когда столичные власти потеряли контроль над деятельностью борделей (последние открывались на каждом углу, в том числе, и на Крещатике, на Прорезной)   значение «Ямы» потерялось. В это же время в империи началась тенденция к сокращению числа домов терпимости и увеличению самостоятельных проституток. Как правило, зарегистрированная проститутка снимала комнату, куда и приводила клиентов. Иногда за определенную плату к поиску клиентов привлекались извозчики. Деятельность таких проституток могла контролироваться сутенерами, которых тогда называли «котами». При таком насыщении рынка дома терпимости потеряли привлекательность для основной массы горожан.

А вот как описывает Киев  конца XIX — начала XX веков киевский историк и экскурсовод Анастасия Красовская

Киев – столица проституции…конца XIX — начала XX веков

— Киев издавна славился не только своими церквями, к которым совершались дальние паломничества, но и продажной любовью, — рассказывает киевский историк и экскурсовод Анастасия Красовская.

— Причем зачастую святость и разврат мирно уживались в одном и том же месте, например, возле Андреевской церкви. Переломным моментом в истории украинской проституции можно считать 1843 год, узаконивший данное занятие как терпимое. До этого блудным центром считались «Кресты» — территория вокруг Лавры. Проститутки того времени носили национальные костюмы и вели себя благочестиво: принимали клиентов только до второго утреннего звона Лаврской колокольни.

Как только раздавался звон, хозяйка крестилась и выгоняла гостей, в каком бы состоянии они не находились. К «крестовским» девчатам мужчины приходили не только с деньгами, но и с колбасами, салом, водочкой: девушки готовили ужин, накрывали столы и ублажали гостей и вкусной едой, и лаской.

Когда проституцию в Киеве узаконили, многие стали именовать его «городом церквей и борделей». По распоряжению генерал-губернатора Дмитрия Бибикова все официальные публичные дома были переведены на Андреевский спуск. А самый большой и роскошный притон решили построить у… подножия храма, где апостол Андрей Первозванный воздвиг свой крест как знамение обращения этой земли в христианство.

Духовные лица забрасывали начальство жалобами, в которых описывали реальную картину происходящего: сотни паломников и именитых гостей, придя к церкви, видели вокруг десятки красных фонарей, а на паперти — игры гулящих женщин и драки их клиентов. Порядочные дамы, дескать, даже перестали посещать службы.

Кроме того, продажных девушек не могли поделить между собой студенты и офицеры. Регулярно в течение нескольких лет на Андреевском спуске между ними происходили жестокие кулачные бои за барышень. Однажды студенты устроили настоящий штурм спуска, вышибив оттуда всех военных.

Вспылив, генерал-губернатор отправил студенческих вожаков в казематы. Эффект был почти анекдотическим. Вместо того чтобы вернуться за парты в учебные заведения, оставшиеся студенты, даже те, которые сроду не посещали бордели, засели в публичных домах, чтобы не отдать противнику завоеванное потом и кровью. И царствовали там целый год.

В то время в Киев перебрался известный путешественник по святым местам генерал Муравьев. Он давно мечтал купить дом напротив святой Андреевской горы и жить в тиши и благодати. Но, осуществив мечту, очутился в эпицентре драк, поджогов, пьяных криков и развратных сцен. Будучи в близких отношениях с Александром III, Муравьев вскоре добился того, что бордели со спуска убрали.

— Куда же делись жрицы любви и их клиенты?

— Власти отвели под публичные дома левую, слабозаселенную сторону Подольской канавы. Часть борделей перевели поближе к студентам, в киевский Латинский квартал, где сейчас находятся улицы Шота Руставели, Жилянская и Эспланадная — этот район стали называть «Улицей сирен». Во время переписи 1874 года насчитывалось 29 домов терпимости.

В одном из таких борделей в конце XIX века произошло ужасное: в объятиях проститутки скончался киевский гражданский губернатор Гудыма-Левкович! В городе разразился скандал, и власти вынуждены были снова срочно переводить бордели из центра на окраину. И тут жители Ямской улицы (сейчас — район улицы Боженко) прислали новому губернатору письмо с просьбой перевести притоны в их район, аргументируя тем, что они крайне нуждаются в доходе, а притоны платят повышенную арендную плату. Это беспрецедентное письмо, написанное в мае 1885 года простыми мещанами и опубликованное в газете «Киевлянин», вызвало шквал возмущения. Но начальство… удовлетворило прошение! Так началась история «Ямы» — нового «квартала красных фонарей» Киева, отлично описанного Александром Куприным.

В конце XIX — начале XX веков пятым в списке самых распространенных заболеваний среди населения был сифилис. Как же киевские власти боролись с этой профессиональной болезнью проституток?

— Чтобы остановить распространение сифилиса, власти решили регулировать проституцию, ибо запрещать ее все равно было бесполезно. В 1843 году, когда начали действовать первые официальные дома терпимости, у каждой из 400 городских проституток изымался паспорт, а взамен выдавался «желтый билет» — удостоверение жрицы любви.

Им предписывалось посещать баню, регулярно проходить медобследование и ни в коем случае не использовать косметику. Открывать дома терпимости могли только женщины в возрасте 30-55 лет. Хозяйка была обязана поддерживать в своем заведении порядок и осуществлять контроль над гигиеной женщин. По закону, три четверти заработка каждой проститутки принадлежали хозяйке и лишь одна четверть — самой жрице любви. Однако «мадам», державшие бордели, часто забирали все деньги себе, чем навсегда загоняли женщин в долговую кабалу.

— Писатель Куприн описывает Киев конца XIX — начала XX веков как «сплошной бордель». Мол, именно этот период и можно назвать расцветом продажной любви в Киеве. Почему?

— Вторая половина XIX века ознаменовалась в Киеве строительным бумом. В город прибыло огромное количество мужской рабочей силы, и за ними потянулись сотни девушек из Одессы, Петербурга, Москвы, не говоря уже о простушках из провинции. Куприн пишет: «И вся эта шумная шайка, опьяненная чувственной красотой старинного города, — эти сотни тысяч разгульных зверей в образе мужчин всей своей волей кричали: «Женщину!»

Появилась и масса существ, которые «с равнодушной готовностью, с однообразными словами, с заученными профессиональными движениями удовлетворяют, как машины» своих гостей, «чтобы тотчас же после них, в ту же ночь, с теми же словами, улыбками и жестами принять третьего, четвертого, десятого мужчину». Карьера блудницы была недолгой — немногим удавалось дотянуть до тридцати, за пару лет их цена падала от двух рублей до стопки водки.

Город с чавканьем перемалывал тысячи женских тел и требовал новых. Тип «крестовских девчат» исчез без следа. Канул в Лету и некогда известный в Киеве дом за Канавой, где девушки были одна краше другой, а «маменька» и впрямь относилась к ним как к родным дочерям. Не принимала неизвестных клиентов, опасаясь, что те обидят ее девчат, и при случае сама выдавала их замуж, снабжая приданым.

Нынче полиция арестовывала совершенно новых «мамаш». Одна из них, проживавшая на Крещатике, находила на улице и брала у бедных родителей «на воспитание» девочек 13-14 лет. Величая себя «приемной матерью», она обучала «дочек» удовлетворять мужчин, продавала их невинность, а после и их самих в иногородние бордели. Другая занималась «удочерением» насильно. В прошлом проститутка, которой удалось «дослужиться» до статуса бандерши, она публично хвасталась, что через ее руки прошло более двух тысяч девиц — дочек чиновников и обывателей. Девушек заманивали к ней, опаивали и жестоко насиловали. После многочисленных жалоб растлительницу приговорили… к 10 рублям штрафа. Затем, после долгого судебного разбирательства, «усилили» кару — две недели ареста.

Впрочем, блюстители порядка нередко находили в борделях и иные свидетельства. Расписку некой солдатки Марии, подтверждающей, что она добровольно отдает свою пятнадцатилетнюю дочь в публичный дом. Расписку отставного капитана Шляхова о том, что он по собственной воле сдал родную дочь в аренду сроком на год…

И чем больше девушек предоставляли «гостям» тридцать официальных домов, десятки тайных притонов, замаскированных под мастерские или дешевые «минерашки», где, выпив стакан минеральной воды, можно было поиметь девицу за пятак, — тем сильнее пресыщенный клиент жаждал порядочных! И тем меньше таковых оставалось.

«Богатые и красивые женщины посещали салон для удовольствия»

— И все же в начале ХХ века появился целый круг аристократок и почтенных жен, которые стали торговать собой «из любви к искусству»…

— Самая известная из них — жена уважаемого и богатого киевского купца Анна Мендель. Дама исключительной красоты, она с юности была окружена массой поклонников, но никогда не давала мужу ни малейшего повода для ревности, так как любила его. И вот однажды она узнала, что супруг изменяет ей. Женщина решилась на страшную месть: пошла на панель и начала публично продавать себя. Такого скандала муж не вынес. Спасаясь от бесчестия, он покинул Киев и скоро умер. А прекрасная мстительница заплатила свою цену — отныне вернуться к прежней жизни она не могла. Пришлось стать хозяйкой самого аристократического салона свиданий, известной в узких кругах как Мамаша Гинди.

Все ее клиенты были как на подбор — богатые помещики, предводители дворянства, высшая администрация вплоть до губернатора города. Женщины, с которыми их сближала хозяйка, не хуже — только порядочные и шикарные. Богатые и красивые вдовы посещали салон не ради денег, а для удовольствия. Некоторые, придя один раз, уже не могли не вернуться…

Облюбовав на улице особо прелестную семейную даму, Мамаша Гинди сводила с ней знакомство и приглашала в гости. Там красотку поили снотворным, раздевали и фотографировали на коленях у неизвестного усача-кавалера. Страх, что любимый супруг узнает об этом, вынуждал женщину изменять ему вновь и вновь.

С 1905 года, по неписаному закону Крещатика, на четном участке от Прорезной до нынешнего Майдана женщины без сопровождения мужчин ходили только в том случае, если были проститутками. А в 1910 году полиция накрыла «аристократический» дом, прятавшийся под вывеской зубного кабинета. В числе дам, регулярно приходивших «к дантисту», были две девушки из интеллигентных семей, гимназистка и жена офицера. Все они ходили туда без принуждения, с целью заработать себе «на булавки».

Примерно в то же время вице-губернатору Киева сообщали: «Среди студенток было зафиксировано огромное количество распутных девиц. Оные не видели ничего зазорного в том, чтоб отдаваться мужчинам. Из убеждений, что необходимым условием женской свободы является право распоряжаться телом по своему усмотрению».

— Как думаете, возможно ли вообще устранение проституции?

— Логичнее всех рассуждал дореволюционный венеролог Тарновский: «Уничтожьте пролетариат, распустите армии, сделайте образование доступным, дайте возможность вступать в брак всем желающим, гарантируйте им покой в семейной жизни и убедите всех жить морально, честно, по законам христианским и тогда… и тогда все-таки будет существовать проституция».

А Вы как считаете?

Читайте еще,

Чому жінкам треба ходити в Києві на парній стороні...

Веселий Київ 10 посмішок - Частина 5

Чому жінкам треба ходити в Києві на парній стороні вулиці?


Чому жінкам треба ходити в Києві на парній стороні вулиці?




Дуже цікавий коротенький пост, про Київ минулого.


От скажи мені, як перекласти: чётный – нечётный? – запитання заскочило мене зненацька.
– Парний – непарний. А ти знову уроки робиш?
– Та – да. Пишемо про звільнення Запоріжжя радянськими військами.
– А до чого тут парні-непарні?
– Та, бач, я пам’ятаю, як відступили німці, то радянці підірвали найкращі будинки старого Запоріжжя: театр Заньковецької, готель Лапшина (зараз там готель «Театральний»), кінотеатр КІМ – усі вони на непарній стороні…
– Знаєш, твоя правда. Коли радянці підірвали київський Хрещатик, теж загинула непарна сторона вулиці. А знаєш чому?
– Так це не випадково? Тоді чому?
– Та це ж так просто. Коли у 1843 році в Росії легалізували проституцію, видали правила для власників будинків розпусти та для повій. Ці регламентації мали офіційні назви: «Правила власникам будинків розпусти» (1844 р.), «Правила публічним жінкам» (1874 р.). За тими правилами інтим-надомниці (так звані «розрядні» жінки) могли прогулюватися тільки вулицями з парними номерами.

На одязі вони мали червоний бант – запрошення втамувати гормональну спрагу. 


Секс-працівниці, які мали житло для прийому клієнтів, на пальчику крутили ключі. Безквартирні «жриці кохання» могли здійснити інтимне обслуговування клієнта у відокремленому місці на вулиці, в орендованому приміщенні чи в екіпажі. 
З того часу на парній стороні виникли прибуткові будинки з приміщеннями, які винаймали погодинно. 

Непарні сторони вулиці були для «порядних» жінок, які прогулювалися з чоловіками, або у супроводі лакея. На непарній стороні були кращі будинки, театри, дорогі кав’ярні. Доріжку на непарній стороні до революції мили з милом.