История трубы или как на Крещатике тонули люди и кони
Если Вы не знакомы мы с "народной" историей Киева, то подземный переход на Майдане в народе называют "трубой".
А теперь короткая история этой самой "трубы" на Крещатике.
Если бы Федор Тютчев прибыл в Киев и поселился на Крещатике не в преддверие осени, а весной, то он бы, наверное, собственноручно "конфисковал" свое знаменитое четверостишье: "Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвясь и играя, грохочет в небе голубом..." Полная идиллия: грохочущий и играющий гром придает даже некую веселость грозному атмосферному явлению. На самом же деле в период летних и весенних гроз Крещатик переживал свои не самые лучшие дни.
Листая страницы старых журналов и газет, находим интересные подробности: "Сильная буря в Киеве разметала несколько домов, вырвала множество деревьев с корнями, а проливной дождь наполнил улицу Крещатикской в полроста человеческого..." ("Киевские Губернские Ведомости", 5.07.1848). Еще более впечатляющие факты приводит в "Описании Киева" Николай Закревский. Историк свидетельствует, что 25 мая 1839 года после грозы вода на улице Крещатик поднялась на 3,5 аршин (это почти 2,5 метра!) и наполнила 18 частных домов, что привело к человеческим жертвам, а на почтовой станции утонули четыре лошади.
Ситуация, прямо скажем, чрезвычайная, если учесть, что на главной улице города отсутствовала не только канализация, но и элементарная сточная труба. Вот к строительству последней и приступили городские власти. Сначала ее соорудили в конце улицы, от Бессарабской площади до Троицкого базара (ныне — площадь перед НСК "Олимпийский"), но, часто засоряясь, она не в состоянии была переработать весь объем крещатикских осадков (по расчетам специалистов, масса воды порой достигала 10 млн ведер в час!). Поэтому зимой 1888 года началось строительство капитальной трубы через весь Крещатик, на что было выделено 100 тысяч рублей.
Только без технических "проколов" здесь не обошлось. При состыковке нового коллектора со старым выяснилось, что уровень первого на полметра ниже второго. Пришлось "отцам города" "отстегнуть" еще кругленькую сумму на устранение погрешностей. В 1889 году труба была готова к введению в эксплуатацию.
Правда, горожане с опаской поглядывали в сторону грандиозного сооружения, что объяснялось некоторыми обстоятельствами: в трубе гибли люди. В июле 1848 года утопленником мог оказаться мещанин Завадовский, если бы его героически не спас некий Егор Гейд, за что был поощрен киевским генерал-губернатором Бибиковым правительственной наградой.
О другом "неудачнике" узнаем на станицах газеты "Киевлянин" (22.06.1865): "Один человек, пытаясь перейти улицу недалеко от водосточного отверстия, был снесен быстрым течением прямо в это отверстие и утонул". Жертвой, как выяснилось впоследствии, стал рядовой Зось Тевеш. В память об этом трагическом событии на цоколях многих крещатикских домов были установлены таблички с надписью "20 июня 1865 года" и отмечен уровень, которого достигла вода в тот злополучный день.
А вот крестьянину из Смоленской губернии Трофимову просто не повезло. 9 июня 1889 года он мирно спал в строящейся еще тогда трубе и не услышал раскатов приближающейся грозы. Естественно, его постигла столь же печальная участь. Тем не менее большинство киевлян относились к разбушевавшейся стихии "по-тютчевски" — восторженно и романтично. "Киев, — писали газеты, — вопреки географическому положению, оказался на двух реках — Днепре и Крещатике. Многие его жители были крайне удивлены тем, что без каких-либо путешествий они внезапно оказались в Венеции".
Вездесущие корреспонденты пытались отыскать в "патовых" ситуациях некую "изюминку". "При переправе через текущий посреди улицы ручей, — подмечал "Киевлянин", — дамы поднимают свои платья и выставляют напоказ проходящим по тротуару франтам свои ноги" (1872). Доставалось и капитанам "суден", курсирующим в часы ливней по "реке" Крещатик. Правильно эти плавсредства можно было бы назвать паромами, представляющими собой небольшие деревянные платформы, поставленные на колеса, посредством которых состоятельные граждане могли переправиться с одной стороны Крещатика на другую. "Переправа "колесными мостами" восстановлена, — сообщала газета "Заря". — И на этих мосточках временами собираются живописные группы туристов... Группа часто обдается брызгами тины из-под колес встречных извозчиков и посылает проезжающим проклены и ругань..." (1880).
А труба — она и сегодня "труба". Так шутники окрестили подземный переход на Майдане, возможно, и не подозревая, что попали в самое "яблочко" нашей истории.
Читайте еще,
А що Ви знаєте про Івана Мазепу?
Що ви знаєте про українську хату?
Если Вы не знакомы мы с "народной" историей Киева, то подземный переход на Майдане в народе называют "трубой".
А теперь короткая история этой самой "трубы" на Крещатике.
Если бы Федор Тютчев прибыл в Киев и поселился на Крещатике не в преддверие осени, а весной, то он бы, наверное, собственноручно "конфисковал" свое знаменитое четверостишье: "Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвясь и играя, грохочет в небе голубом..." Полная идиллия: грохочущий и играющий гром придает даже некую веселость грозному атмосферному явлению. На самом же деле в период летних и весенних гроз Крещатик переживал свои не самые лучшие дни.
Листая страницы старых журналов и газет, находим интересные подробности: "Сильная буря в Киеве разметала несколько домов, вырвала множество деревьев с корнями, а проливной дождь наполнил улицу Крещатикской в полроста человеческого..." ("Киевские Губернские Ведомости", 5.07.1848). Еще более впечатляющие факты приводит в "Описании Киева" Николай Закревский. Историк свидетельствует, что 25 мая 1839 года после грозы вода на улице Крещатик поднялась на 3,5 аршин (это почти 2,5 метра!) и наполнила 18 частных домов, что привело к человеческим жертвам, а на почтовой станции утонули четыре лошади.
Ситуация, прямо скажем, чрезвычайная, если учесть, что на главной улице города отсутствовала не только канализация, но и элементарная сточная труба. Вот к строительству последней и приступили городские власти. Сначала ее соорудили в конце улицы, от Бессарабской площади до Троицкого базара (ныне — площадь перед НСК "Олимпийский"), но, часто засоряясь, она не в состоянии была переработать весь объем крещатикских осадков (по расчетам специалистов, масса воды порой достигала 10 млн ведер в час!). Поэтому зимой 1888 года началось строительство капитальной трубы через весь Крещатик, на что было выделено 100 тысяч рублей.
Только без технических "проколов" здесь не обошлось. При состыковке нового коллектора со старым выяснилось, что уровень первого на полметра ниже второго. Пришлось "отцам города" "отстегнуть" еще кругленькую сумму на устранение погрешностей. В 1889 году труба была готова к введению в эксплуатацию.
Правда, горожане с опаской поглядывали в сторону грандиозного сооружения, что объяснялось некоторыми обстоятельствами: в трубе гибли люди. В июле 1848 года утопленником мог оказаться мещанин Завадовский, если бы его героически не спас некий Егор Гейд, за что был поощрен киевским генерал-губернатором Бибиковым правительственной наградой.
О другом "неудачнике" узнаем на станицах газеты "Киевлянин" (22.06.1865): "Один человек, пытаясь перейти улицу недалеко от водосточного отверстия, был снесен быстрым течением прямо в это отверстие и утонул". Жертвой, как выяснилось впоследствии, стал рядовой Зось Тевеш. В память об этом трагическом событии на цоколях многих крещатикских домов были установлены таблички с надписью "20 июня 1865 года" и отмечен уровень, которого достигла вода в тот злополучный день.
А вот крестьянину из Смоленской губернии Трофимову просто не повезло. 9 июня 1889 года он мирно спал в строящейся еще тогда трубе и не услышал раскатов приближающейся грозы. Естественно, его постигла столь же печальная участь. Тем не менее большинство киевлян относились к разбушевавшейся стихии "по-тютчевски" — восторженно и романтично. "Киев, — писали газеты, — вопреки географическому положению, оказался на двух реках — Днепре и Крещатике. Многие его жители были крайне удивлены тем, что без каких-либо путешествий они внезапно оказались в Венеции".
Вездесущие корреспонденты пытались отыскать в "патовых" ситуациях некую "изюминку". "При переправе через текущий посреди улицы ручей, — подмечал "Киевлянин", — дамы поднимают свои платья и выставляют напоказ проходящим по тротуару франтам свои ноги" (1872). Доставалось и капитанам "суден", курсирующим в часы ливней по "реке" Крещатик. Правильно эти плавсредства можно было бы назвать паромами, представляющими собой небольшие деревянные платформы, поставленные на колеса, посредством которых состоятельные граждане могли переправиться с одной стороны Крещатика на другую. "Переправа "колесными мостами" восстановлена, — сообщала газета "Заря". — И на этих мосточках временами собираются живописные группы туристов... Группа часто обдается брызгами тины из-под колес встречных извозчиков и посылает проезжающим проклены и ругань..." (1880).
А труба — она и сегодня "труба". Так шутники окрестили подземный переход на Майдане, возможно, и не подозревая, что попали в самое "яблочко" нашей истории.
Читайте еще,
А що Ви знаєте про Івана Мазепу?
Що ви знаєте про українську хату?
Комментариев нет:
Отправить комментарий